Представление. Кавер-версия.
Jun. 5th, 2015 12:03 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
selenica![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
mudasobwa в Представление. Кавер-версия.
Председатель Избиркома, ЦИКа, Роспотребнадзора!
Эта тема мне знакома, как олимпиада в Сочи!
Эта личность мне знакома! Борода, как маска Зорро.
Запятые волосенок. Вместо мозга — многоточье.
Вместо пальцев — десять чурок. Вместо буркал — знак Почета.
Вот и вышел некто Чуров, главный мастер пересчета.
Вот и вышел гражданин,
Три-Плюс-Два-Равно-Один.
«Посажу в прихожей пальму».
«Кто такой А. А. Навальный?»
«Вероятно, были вбросы».
«Где сортир, единороссы?»
Входит Рома в летном шлеме, в тонких пальцах — папироса.
В чистом поле мчится скорый на Чукотку, за деньгами.
Футболисты воют хором, словно пьяные матросы,
Анелька, Дрогба и Торрес вырезают оригами,
оживляя скатерть снега нероссийским цветом кожи,
по контракту пить с коллегой ни один из них не может.
Клуб на спаде. Оттого
Рома воет: «Это'О».
«Жизнь — она как лотерея».
«В Думе — сплошь одни евреи».
«Довели страну до ручки».
«Нет в стране „Могучей Кучки“».
Входит Кашин в бескозырке, с ним — Галиев и Ковальский.
В «Коммерсанте» — все гадают, чем закончится ужастик,
Алишер Усманов лично, закружась в беззвучном вальсе,
публикует «Хуй» и «Путин» на цветной странице «Власти».
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован,
А. Кудрявцев, сын Иудин, плачет: так ему херово.
Хорошо, утратив речь,
Встать с винтовкой гроб стеречь.
«Эй, Явлинский, не печалься».
«Говорят, в четверг — причастье».
«Слева — дело, справа — дело».
«Чирикова охуела».
Входит Жириновский. Френчем подметая с пола мусор.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.)
Он — предшественник Тарзана: галстук — яркий, словно бусы
папуаса из Гвинеи. Кроет матом, жжет глаголом.
Се — великий сын юриста, русской мамы и отчизны!
Муж, чьи пасынки речисты всем величием трюизма.
Чудо-юдо: Жирик жив.
Как закручен детектив!
«Приучил Собчак к минету».
«Что за шум, а драки нету?»
«Крыл последними словами».
«Кто тут к урнам? Я за вами».
Входит Г. Зюганов лично, красным знаменем обмотан.
Говорит: «Пенсионерам нужно срочно дать зарплату».
С ним в очечках комсомольских входят тридцать три задрота,
больше нету идиотов в белокаменных палатах.
С вечной мыслью «ну и рожи», по волнам плывет «Аврора»,
на носу — Веселый Роджер с черепом генпрокурора.
Ой ты, участь корабля:
скажешь «пли!» — ответят «бля!»
«Я, ребята, за эсэров».
«Ты, прости, мудила херов».
«Вы, товарищи, невежды!»
«Нет у Яблока надежды».
Входит, кра́дучись, Миронов, вместе с Дмитриевой. Косо
смотрят все на них из зала, Левичев в углу рыдает.
Эта партия — как губка собирает все отбросы.
Митрофанов, сотрясаясь всеми складками — рыгает.
Размножаясь без резона, льнет к Кремлю многопартийность,
и все головы дракона обещают самостийность.
Ветер свищет. Выпь орет.
Якеменко наших бьет.
«Говорят, что Яшин спекся».
«Дайте мне две тонны дегтя».
«На родные мне Мытищи
ссыт таджик с высокой крыши».
Входит Б. Немцов. Садится. Г. Каспаров входит лихо.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и разорванные в клочья соглашенья о великом,
разлетаются по залу. Волочкова вносит пачку,
исступленно исполняет «Обнаженное цунами».
И стоят сыны Кавказа, перекормленные нами.
Армянин вонзает клык
в недоеденный шашлык.
«На „Высоцкого“ идете?»
«Я служил в девятой роте».
«Канделаки не видали?».
«Где Лимонов?». «Заебали!»
Входит Прохоров, нагнувшись, с ним все бляди Куршавеля,
ё-мобиль стоит чуть сбоку, подгазовывая всуе.
Обещает, что работать шестьдесят часов в неделю
будут только те, кто в марте не за них проголосует.
Обещает все наладить, прорубить окно в Европу,
словно рябь по водной глади — пробегает тихий шепот:
«С белой лентой на плаще
Миша смотрится — ваще!»
«Мне компот, рагу и супчик».
«Я не блядь, а Крис Потупчик».
«Отольем медали к Сочи».
«Между прочим, все мы дрочим».
Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг пойти на митинг, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!
«Дайте срок без приговора!»
«Кто кричит: „Держите вора!“?»
«Духом слаб, ничтожен телом».
«Извините, наболело».
